«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Все тише в памяти оставшихся в живых участников это страшное слово, все непонятнее оно для нынешней молодежи. Суета, относительное благополучие, а иногда просто элементарная расхоложенность, порождает в нас постепенно, но очень прочно, потерю ценности, жизни каждого человека в отдельности и всего человечества в целом.

Великая Отечественная война – подмяла под себя все и вся. И женщины, оставшиеся на руках с малолетними детьми без крова и пищи вынесли на своих плечах добрую половину горя, а может быть и гораздо больше. Кто может взвесить боль сердца и измерить объем выплаканных слез, и каким прибором уловить тот пережитый страх от пожаров и бомбежек? И где, из каких запасников души, измученный и голодный, но непокоренный народ добывал Надежду, Любовь, Веру?

Я, Алехнович Татьяна Анатольевна, хочу рассказать маленький эпизод из жизни нашей большой семьи. У моей бабушки Тарасовой Елены Степановны было семеро детей, моя мама Люба была последней и родилась 30 июня 1942 года. Двое старших детей умерли, оставшиеся переносили тяготы войны, старших детей уберегали от угона в Германию. В тот черный день, когда канонада наших войск, уже хорошо были слышны, немцы устроили карательную операцию в Копыси. Хватали для отправки в Германию молодежь, сжигали оставшиеся дома. Схватили и бросили в машину старших детей Лиду и Владимира. Бабушка Лена не могла собрать мысли воедино, собирая необходимые вещи, ведь вот — вот подожгут дом, в голове стояли старшие, что с ними будет. Собрав вещи, и детей отбежали около 500 метров от поселка. Обернулись – горит Копысь! От дыма и копоти не видно отчетливо домов. И тут бабушку осенило, а где же Люба? Люба осталась в горящем доме, а Любе было всего два года. Вместе с Виктором, которому было около 15-ти лет, бросились назад. Виктор первый прибежал к горящему дому, около дома стояли два немецких солдата с закатанными рукавами, в руках были автоматы. Виктор, преодолевая страх, бросился к ним, стал объяснять, показывая на дом: «Киндер, кляйне киндер”. Один из солдат, с хохотом раскланялся, показывая на дверь: «Битте!” Вероятно, думал, что и этот сгорит в доме. Виктор вбежал в горящий дом, задыхаясь в дыму, нашел свернутую калачиком Любу, но еще живую. Схватил на руки, и на слабеющих ногах вышел из дома. Немцы не ожидали такого, закричали: «Шнель, шнель!” И вздернули автоматы, на лице у них было презрение. Еще несколько страшных минут ожидания и вот – автоматная очередь, -поверх головы мальчика со спасенной сестренкой на руках. Хохот фашистов вслед убегающему, мальчику, стал новым стимулом к спасению. Бабушка схватила Любочку, обняла, еле стоявшего на ногах Витю, и долго плакала навзрыд. Плакала от счастья, что дети ее уцелели, о доме, который сгорел и не вспомнила.

Машина, на которой увозили Лиду, при въезде в лес сбавила скорость, и Лида спрыгнула вместе с другими. Только автоматная очередь прошила руку выше локтя. Так на всю жизнь, и остались две дырочки от тех пуль.

Эта Любочка и была моей мамой.