«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

От специального корреспондента «Красной звезды» (1 августа 1941 года)

Немцы пришли в село 3. и в тот же вечер расстреляли председателя колхоза 56­летнего Павлова, бригадира­комсомольца Федю Колина и делопроизводителя сельсовета восемнадцатилетнюю Паню  Петрову.

Потом пошли по домам, грабили дочиста. Брали кур, поросят, носильные вещи, обувь, кастрюли. Ломали печи в поисках спрятанного.

На другой день после прихода немцев член правления колхоза Евдокия Миронова собрала женщин в лесу — взрослых мужчин в селе не было — ушли в Красную армию. Собрались на глухой поляне, тайно, выставили дозорных. Евдокия уселась на траву, пригладила головной платок, откашлялась и  спросила:

— Ну, как быть,  бабы?

Говорили долго и горячо. Единогласно решили: жить и работать, как жили и работали — колхозом. А если немцы снова начнут грабить, не давать, защищаться. Выбрали нового председателя колхоза — Евдокию Семеновну Миронову, тридцати восьми лет, вдову  многодетную.

Прошло несколько дней. 12 июля колхозница Наталья Соболева ударила фашистского ефрейтора поленом в грудь, когда он пьяный, стал приставать к ее пятнадцатилетней дочери. Наталью арестовали и привязали к столбу, вкопанному посреди улицы. Ей не давали ни пить, ни есть. Через двое суток ее  повесили.

Тогда председательница Миронова снова созвала женщин в лесу на собрание. Вопрос был один — о гибели Соболевой. Миронова  сказала:

— Товарищи! Наша Наташа, наш друг дорогой, повешена. Как нам быть? Сидеть и смотреть? Я вас спрашиваю как председатель. Или взять вилы и драться? В ту же ночь колхозницы тайком перенесли детей в лес. А на следующую ночь приступили к  действиям.

Штаб фашистского подразделения помещался в доме сельсовета. Охраняли его двое часовых, один — на улице, другой — во  дворе.

Погода с утра выдалась дождливая. К вечеру дождь перестал, поднялся легкий летний туман. В полночь шесть женщин подкрались к часовым. Прислушались. Все было тихо, равномерно и четко звучали шаги  часовых.

Сначала втроем напали на часового, охранявшего вход, свалили его на землю, набросили на голову мешок и прикололи вилами. Со вторым часовым было труднее. Он, видимо, что­то заприметил в тумане, остановился, вскинул ружье, но Миронова ударила его сзади топором в спину. Он упал, на него набросились, придавили, зажали рот. Он потянулся за пистолетом, ему скрутили руку и закололи. С часовыми было покончено. Снова прислушались. Дом спал. В селе тоже было тихо. Только где­то на околице тревожно лаяла собака. Подождали, пока она угомонится, потом, тихонько подошли к дому, облили его керосином. Горючего не жалели. Подожгли с четырех сторон. Огонь вспыхнул сразу, пламя взметнулось высоко, и, как бы в ответ, заколыхались в разных концах деревни багровые пятна — это горели избы, подожженные остальными колхозницами. Море  огня.

Из штаба во двор выбежал офицер, стреляя на ходу, и тут же упал от удара вилами в спину — ударила 19­летняя доярка Федосья Щелкунова. Другой офицер показался на крыльце и свалился с раскроенным черепом — удар топора... Подбежали солдаты, раздался треск автоматов. Председательница  скомандовала:

— Бабы! В лес!

Женщины побежали в лес, петляя среди кустов, под беспорядочным, но ожесточенным  обстрелом.

В лесу, взяв детей на руки, вооруженные вилами и топорами, они в ту же ночь пошли к своим, на  восток.

Так начался их долгий  путь.

Приходилось двигаться по ночам, укрываясь на день в лесной чаще. Питались земляникой, сырыми грибами. Как­то раз ночью доярка Щелкунова, ходившая в дозор, сказала,  вернувшись:

— На дороге немецкий грузовик. Чинится. С ним шофер и еще двое.

Председательница Миронова  спросила:

— Как, селянки?  Вилами?

Они подкрались к грузовику, окружили его в темноте и кинулись с вилами на немцев. Те бросились наутек: уж не думали ли они, что против них действует батальон? Женщины настигли всех троих и закололи, а грузовик подожгли. Он горел ярко и долго. Отойдя далеко в лес, женщины видели еще колеблющиеся, играющие отблески пожара. Другой раз, сбившись с пути, попали в болото, насилу вылезли на проселок. Подождали темноты. В темноте трое из них пробрались в соседнее село, долго выжидали, высматривая, нет ли врага. Не заметив ничего подозрительного, постучали в крайнюю избу; хозяйка избы дала им хлеба, молока и рассказала, что не одни они вот так идут на  восток:

— Ох, идут и идут!.. По чаще, по буреломам!.. Сколько их,  бабоньки!..

Она рассказала также, что немцы были в селе, но ушли, снова пришли, опять ушли — мечутся, по ночам всюду стрельба,  пожары.

Возвращаясь из села, три женщины наткнулись на немца­мотоциклиста. Сказали ему, что из соседней деревни, идут на сенокос. Он не поверил, задержал, приказал идти за собой. Они пошли. А когда подошли к роще, спустились в овраг, убили мотоциклиста топором. Потом разбили мотоцикл в  куски.

На одиннадцатый день, миновав линию фронта, колхозницы наткнулись на передовые отряды советских войск: как раз во­время — дети совсем истомились, едва шли, да и голодны были очень. Три послелних дня почти ничего не ели.

Так закончился этот замечательный путь восемнадцати белорусских  женщин.

Теперь они сидят за столом в штабе нашей части и рассказывают о своем пути. Они рассказывают, вокруг сгрудились их дети. Головы женщин аккуратно повязаны платками, в руках у них вилы и топоры — оружие, которым они бились с врагом и которое они пронесли сквозь леса и  болота.

Е. ГАБРИЛОВИЧ 
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. (По  телефону).