«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я родился 9 июня 1924 г. в с. Ангара (ныне с. Перевальное) Симферопольского района. Отец рано умер, мать была рядовой колхозницей, а троих детей содержать надо, нас 2 брата и сестра. В хозяйстве только корова была. В то время в селе жили в основном русские, но было и немного татар, что скрывать, жили с ними натянуто, мусульмане же. В 1931 г. я пошел в русскую школу, окончил 6 классов. После начал работать в колхозе, матери же тяжело, всех выкормить не может, пахал в поле и молоко возил на лошади за 15 км от села в приемную. 22 июня 1941 г. узнали все о том, что война началась. Что уж говорить, начала паника подниматься, немец прет, я же продолжал в колхозе работать, жить-то надо. Осенью, когда заняли Перекоп, в селе пошли нехорошие разговоры, что фашисты идут. Пришли к нам немцы, что сделать, терпишь, с чем проживешь, то и есть. На огороде работаешь, мать в колхозе, спасала нас только корова. Часть татар сразу пошла служить к немцам, но не все, конечно. К нам немцы часто приезжали, румыны наведывались еще чаще, все «курка, курка» требовали. Они все, что пожрать, забирали. В городе постоянно пытались в Германию угонять, но потом и до сел добрались, меня тоже взяли, но мне удалось с поезда прямо на ходу спрыгнуть и сбежать обратно в деревню.

Осенью 1943 г. начали по ночам приходить партизаны, уговаривали уйти в лес, говорили, что скоро будут наши, надо помочь немцев бить. Все начали собираться уходить в партизаны, ведь действительно, русские к Крыму подходят, им партизаны помогали освободить полуостров. Поднялось все село, собрали свои пожитки и ушли в 17-й Зуйский партизанский отряд, которым командовал ст. лейтенант Козин. Что интересно, никто нам не препятствовал, днем уходили. Отряд располагался в лесу у д. Зуя, пришли туда, нас встретили на опушке и проводили в отряд. В нашем отряде было до 100 бойцов, старых партизан оставалось мало, в основном молодежь, такая, как я, и еще заброшенные с Большой земли военные, ими ст. лейтенант командовал. Там мы обжились, шалаши поставили, мне 19 лет, отправили меня в партизанскую диверсионную группу, в секцию подрывников-саперов, в которой было 3 человека, я, мой товарищ Ленский и начальником старый опытный партизан. С неделю поучили нас, дали винтовку, и начали ходить на дорогу, подрывали машины. Каждое утро, еще построения отряда не было, начальник штаба поднимал нас, и мы шли через лес к Перевальному. Нашим участком было шоссе от Перевального до Алушты, и от Перевального до Симферополя. Отправляли нас по перехваченным немецким данным. Я закладывал специальную сваренную взрывчатку, меня в отряде научили бомбы сваривать, чтобы взрыв сильнее был. Что интересно, немцы никогда до 10, а то и 11 часов утра по дорогам не ходили, только после пойдет их разведка, одна машина, солдаты вооружены пистолетами и автоматами. Потом уже идет основная колонна, мы прятались над дорогой, смотрели, как взрывались машины. Мы умудрялись закладывать как бомбы замедленного действия, так и мины, причем на грузовики, чтобы точно взорвались. Движение у немцев тогда было очень интенсивное, после 10-11 часов много машин ходит. Они начинают, сначала легковые машины, всю дорогу прикрывают, только потом идут грузовые машины. И в основном у нас удачные подрывы были, но постоянно после них немцы прочесы организовывали. И однажды был проведен большой прочес, мы уходили, отбиваясь от атак, с трудом, многих потеряли тогда. И я с немцами сталкивался, стрелял по ним, но мы все же стремились уходить. Сначала где-нибудь останавливаемся, встречаем и бьем фашистов, а потом уходили в лес, ночью или рано утром.

После большого прочеса немцы наткнулись на наш мирный лагерь, где были под нашей защитой мирные жители, началась стрельба, во время которой погибла моя мать, и братик, семь лет ему было. И ведь когда уходили в лес, я и брат мой, предлагали маме уйти куда-нибудь, взять с собой деньги, что у нас были, потом хотели еще поддавать, но она наотрез отказалась, хотела с нами. И вот пошла и погибла. В прочесах, кроме немцев, активное участие принимали татары, а вот грузин не было. Но и у нас в отряде несколько татар было, они бились только за Советскую власть, с ненавистью с предателями-соплеменниками сражались. Тогда нам тяжеловато пришлось, вся округа была выселена, ничего не было, помощь от мирных жителей прекратилась. Но и дальше прочесы продолжались, причем нерегулярно, то каждую неделю, то месяц спокойно сражаемся. Во время одного из прочесов я был в ногу ранен, но потом быстро поправился. Ближе к весне немцы снова организовали большой общий прочес, пошли в обход нас, быстро наступали. Тогда спасало нас только то, что немцы старались в лесу не задерживаться, а поскорее уйти, дотемна.

В начале апреля после начала успешного наступления советских войск в Крыму перед нами была поставлена задача освободить Симферополь, и мы первые вошли в город, еще армия не зашла, а мы уже были там. Жители нас встречали очень хорошо, все радостные были. Немцы из города ушли уже, местные говорили, прямо ночью уходили все на Севастополь.

Через неделю забрали нас, бывших партизан, в армию, я попал в пехотную часть, никакого обучения не было, сразу погнали в Севастополь. Как подошли к городу, нас отправили под Сапун-гору. Целый день по горе била наша артиллерия, стреляли мощно, потом утром, без кормежки, уже мы пошли в наступление, и к вечеру наши зашли наверх. Бой был страшно тяжелый, много погибло, немцы бились серьезно, по нам сильно били орудия из Севастополя, из пулеметов сильно били, они же у них очень хорошие, они стреляли, как косили людей. Я пошел в первую атаку, с автоматом. В нашей роте и не посчитаешь, сколько погибло. Меня же осколками снаряда ранило в руку и ногу, я ходить не могу, все перебито, к вечеру пришли санитары, забрали с горы, посадили в машину и повезли в Бахчисарай. Там 2 дня продержали и послали в Симферополь, где уже стоял поезд, на котором нас увезли на Кавказ в Грузию. Я там пролежал 6 месяцев, кормили хорошо, давали все больше разные грузинские блюда. Операцию провели, прорезали руку и ногу, вот и вся операция. У меня до сих пор в руке 2 осколка осталось, а в ноге, к счастью, осколки прошли насквозь.

Выписали из госпиталя осенью 1944 г. Выдали новую одежду, и отправился я в Крым, вчистую демобилизованный, начал жить в Симферополе, там сестра жила, двоюродная, она на квартиру взяла, с ней еще две партизанки жили. Я не мог ходить, рука перебита, год-два не смог работать, потом решил пойти шофером.

— Как кормили?

— В партизанах что достанем, то и жуем. Никто не снабжал же, как пойдешь в лес, спасали деньги немецкие. Когда убивали татар и немцев, шмонали трупы и забирали все. Затем выходили из леса, хотя и опасно ходить, шли в село под Симферополем, к греку одному, ему деньги дашь, у него лошадь и бричка, он поедет в город скупится, возвращаемся ночью, он нам даст хлеб и еду разную. А как к Севастополю шли, кормили только ночью, и все, а днем топали.

— Как мылись, стирались?

— Никак, в шалаше жили, нас 4 человека, и пятая была женщина, варила нам пожрать, и она же готовила нам на постирку, грела воды, и мы обмывались. Но вшей все равно много было, обстригались все.

— Трофеи брали?

— Этого не было. Но один раз, у меня сапоги рваные были, я ботинки с убитого румына снял, хорошие были. Закрытые на лодыжках, все такие ладные.

— Какое отношение было к Сталину, партии?

— Только за Россию и Сталина шли сражаться. Но новости из Москвы редко поступали, т.к. нормального приемника у нас не было, а старый передатчик на прием редко включали. Потом, кто приходил из отрядов других отрядов, новости нам передавали.

— Как Вы оцениваете румын как солдат по сравнению с немцами?

— Румыны, они послабее немцев вояки были. Несколько даже к нам в отряд перебежали, но они погибли во время большого прочеса, двое убиты были, а еще двое где-то так пропали, я не знаю их дальнейшую судьбу.

— Как встретили 9 мая 1945 г.?

— Хорошо, все радовались.