«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я родился в апреле 1919 года в Вологодской области в большой семье. Я начал самостоятельную жизнь, имея в кармане 2 рубля 50 копеек. В 1936 году я вступил в комсомол, имея образования 7 классов. Смотрю курсовая база, меня взяли на курсы счетоводов. Потом меня направили в Архангельск. Мне дали деньги на билет. Мне мать купила галифе, рваненькую шинель. Когда приехал в Архангельск не знал на что жить. Устроился в Доме колхозника, там было по рублю. Потом мне оплатили стоимость проезда. Начал с этого помаленьку жить. Спал на рабочем столе. Стелил шинель, шапку под голову, так прожил два с половиной года. Вел и кадры и культурно-организаторскую работу в артели «Утиль-сборщик». Там были преимущественно административно высланные. Это же был 1937 год. Едва не попал в тюрьму. Я собрал всех на Пасху. Выступил, сказал, что первично материя, вторично сознание. Один священник поднимает руку и говорит: «Этот молодой пацан ничего не понимает. В первую очередь идея — бог, а потом уже материя». На следующий день меня вызвали в КГБ. Надо тебя арестовать, потому что ты организовал это мероприятие, но, учитывая то, что тебе 17 лет, мы тебя не арестуем.

В 1939 году началась Вторая мировая война. В ноябре 1939 года меня призывали в армию и направили в западную Украину, в город Тернополь. В мае 1940 года меня направили на курсы младших командиров во Львов. Я видел, как немцы переезжали границу. Когда мы шли заниматься тактикой, давали нам команду, в укрытие, чтобы не показывать наше вооружение, нашу силу. Нам объясняли это тем, что, якобы, немцы приезжают навестить могилы, которые остались с Первой мировой войны.

По окончанию курсов был направлен в город Дубно, Ровенская область. Там я был назначен командиром отделения. Мы охраняли особо важные объекты. Бандитов задерживали и там за Дубно была специальная тюрьма. Там содержались бандиты. Были моменты, когда бандиты действовали, нас направляли, как оперативный полк НКВД на задержание. Я до войны был уже обстрелянный. Я был пропагандистом и агитатором. У мне осталось в памяти, когда в газетах публиковали заметки: «Кузнецов сообщает, что немцы готовят войну». Маленькая статейка на первой странице «Красной звезды». Может быть, американцы намерены столкнуть лбами Германию и СССР. Была заметка начальника нашей разведки. Написал, немцы готовят войну, возможно, начнут в мае. Наша «Красная звезда» опубликовала заметку. Маленькая заметка, где написано, фашизм — враг номер один.

21 июня я был назначен начальником караула в охране тюрьмы. Тем более, люди высказывают мнение, в частности в Западной Украине, есть такое течение, бандитов называют защитниками Отечества, а русские войска называют оккупантами. Мы этого, когда там служили, особо не чувствовали. По плану Барбаросса было предусмотрено не только разбить советскую армию, но одновременно с этим бомбить в первую очередь 4 города. В том числе город Дубно. Немецкие самолеты летели с целью разбить аэродром, расположенный между Ровно и Дубно, через Дубно. Там были военные аэродромы. Мне сразу с поста дали сигнал тревоги. Я только выбежал, смотрю, орава немецких самолетов, очень много немецких самолетов. Активно начали обстрел. Но никто из нас не был ранен. Я стал звонить командиру взвода, говорю: «Началась война!» — «Как же так?! Ты забыл приказ Сталина! Да тебя сейчас же арестуют». В то время слово «война» было нельзя употреблять. Такая была обстановка. Минут через 15 звонит командир взвода, говорит: «Я докладывал начальнику гарнизона генерал-майору. Он говорит, не может быть». Военные в 4 часа не знали, что началась война! Дал указание в 8 часов быть на докладе у генерал-майора. У меня руки задрожали. Я таких начальников никогда не видел! В 6 часов сообщили, что началась война. Связь была оборвана. Только лишь в 11 часов включили радио. По радио была немецкая речь. Обращались к украинцам: «Граждане украинцы, мы начали войну против советских войск. Советские войска являются оккупационными войсками. Мы их во что бы то не стало, выгоним, дадим вам свободную жизнь». Вот такая речь.

В 12 часов сообщают следующее, что высадился десант в форме солдат советской армии и работников советской милиции. Тогда дали указание, взять винтовки и вступить в бой. А между 4 часами и 12-ю часами никаких приказов не было. Радио было выключено. В 11 часов включили. После этого нам дали команду, вступать в бой. Отдельные немцы быстро сдавались в плен. Давали якобы показания о том, что они, видимо, были коммунисты, поэтому и сдавались в плен. Таким образом, пришлось нам охранять и бандитов и этих. 25 июня нам сказали, что ваш взвод должен этапировать заключенных и пленных немцев в город Ромны.

Помню, были хорошие, солнечные дни. Пришли в Ромны, сдали всех в тюрьму.

— Немцы летали, обстреливали?

— Да налетали, обстреливали. Несколько человек погибло. Осталась в памяти тюрьма, двух этажное здание. Потом нам сказали, давайте, на соединение с полком. Командование полка располагалось у нас во Львове. Таким образом, мы двинулись туда по направлению, чтобы соединяться с полком. Когда соединялись с полком изредка вступали в бой. Никакой кухни не было. Где-нибудь у колхозников свеколку или еще что-нибудь уворуем, тем и питались. В Виннице разбомбили эшелон, который был заполнен молочными продуктами, сгущенным молоком. Мы когда шли, многих пронесло. Мучения были. Никакого планового питания не было.

— На дорогах хаос был?

— Да. Народу много шло, потому что отступали. Мучительно. Таким образом, мы дошли с боями до города Ромны Сумской области. Пришли в Сумы. Расположились спать в здании школы. Ночью кричат — подъем! Нас посадили в машины и из Сум мы приехали в Ромны. Там речка, а потом идет город. Так лес был, дальше лес. Мы отрыли окопы для стрельбы лежа. Примерно часа в 4 утра смотрим, против нашей роты вышли 10 танков. Мы с винтовочками, а против нас — 10 танков. Ни гранат, ни бутылок — ничего. Когда вышли танки, кричат: «Вы окружены, сдавайтесь». Командир роты старший лейтенант татарин дал команду: «Открыть огонь!» Когда мы открыли огонь, три немецких танка вышли с левой стороны. Здесь находилась только наш третий взвод 233-его полка НКВД. Было расположение первого взвода, второй взвод, третий взвод и четвертый взвод. Вообще-то рота три взвода, а четвертый, как подкрепление. Когда эти три танка перешли сюда. Снова дали команду: &lauo;Савайтесь, вы окружены». Мы продолжали стрелять. Немцы находились в танках. Только кто поднимался, хотел бежать куда-то, потому что маленький окоп, тех сразу пристреливали. Когда дали команду, сдавайтесь в плен, мы продолжали стрелять. Один танк, крайний танк, стоял на месте, два танка пошли, стали давить первый взвод. Поднялся большой крик. Во втором взводе, так как мы отступали, были большие потери. Пополняли его мобилизованными, необстрелянными солдатами, а в первом, втором и третьем были кадровики. Командир второго взвода был лейтенант высокого роста, дал команду: «Вста-а-ать, руки вверх». Они встали и пошли сдаваться. Возникло замешательство. В этот момент хотел дать какую-то команду командир третьего взвода. Он только поднял руку, как его застрелили. А я был постоянно секретарем комсомольской организации роты. И в последующем, когда мы стали наступать в других местах, то я, когда проводил собрание комсомольской организации, то всегда говорил: «Враг будет разбит! победа будет за нами!» Это слова Молотова.

Раз первый взвод подавили, из второго взвода только отдельные смогли ко мне убежать, в этот момент я остался старшим, секретарь комсомольской организации, командир отделения, я поднялся и говорю: «Слушай мою команду! За мной!» И вот теперь дальше получилось так. Я посмотрел, с слева был овраг, здесь была высокая трава. Когда стал уходить, спустился в этот овраг. Немецкие танки боялись оврагов, это мы уже знали. Когда спустился в овраг, посмотрел, мой вещмешок был весь как решето, а я остался невредим. Это какое-то счастье. Тогда был у меня Семенов, Смирнов, Ерюшкин. Тогда сразу направил дозоры. Речку мы преодолеем и двигайтесь по ней. Тут такое хоть и маленькое, но затишье было. Танки за нами не пошли.

— Четвертый взвод с вами побежал?