«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

— А после госпиталя я попал в службу ВНОС такую, это была, как это называлась, служба воздушного наблюдения, оповещения, связи. То есть, обязанность у нас была такая, что мы за немецкими самолетами следили. Сперва, когда я в эту роту попал, прошел курсы, которые там были. На этих курсах изучали мы в основном немецкие самолеты. Там мы изучали и звук самолетов, и изучали бинокли и курсоуказатели. Потом мы с ними работали на передовой, получали сведения, и передавали их или в артиллерию, или в ближайшую авиачасть. Там много было марок у этих самолетов: были и «Фоккевульфы», и «Мессершмидты». Но там, куда мы все это сообщали, был даже не полк, а всего а несколько штук наших истребителей. Я был наблюдателем. В чем была моя обязанность? Я как только замечал что-нибудь там в бинокле, а бинокли были большие, так сразу передавал вниз. А внизу в окопе подо мной сидел радист. Радист сразу передавал об этом, значит, туда, в штаб артиллерии и авиации.

— Какова была структура, состав вашего подразделения?

— Ой, много. У нас только четыре взвода было, которые находились на переднем крае. У нас пост состоял из двеннадцати человек, и мы дежурили по сменам. Было четыре-пять наблюдателей, был радист, был командир, всего было двенадцать 12 человек.

— В каких местах проходил ваш фронтовой путь в составе роты ВНОС?

— А мы все время на Западном фронте были. Прошли от Сталинграда до Ростова, до южной части Украины. А потом, когда война с немцами закончилась, нас перебросили на Дальний Восток. Но там, на Дальнем Востоке, недолго война шла. Мы воевали в Корее. Так вот, в Корее вскоре японцы все в плен сдались. Они шли колонной сдаваться. Двигались таким строем. Свое оружие, свои пистолеты, они такой кучей кидали. Эта куча была как целая копна сена. Столько было оружия у них! Представь себе, у каждого японца была винтовка и был пистолет. Кстати, если говорить о войне с Японией... У японцев я ни одного самолета не видал. Наши сразу, как только им объявили войну, их аэродромы уничтожили вместе с самолетами, и поэтому ни одного самолета японского не видал. После того, как Япония капитулировала, мы оставались служить как наблюдатели при артиллерийском полку, это как бы занятия у нас были.

— Окончание войны помните?

— А войну я окончил в Корее. Но так забыл уже.

— С бандеровцами не сталкивались, когда освобождали Украину?

— Нет, не попадали.

— А какие были у вас приборы в роте?

— Когда мы были наблюдателями? Бинокль и курскоуказатель, вот и всего-то. Ну и что мы делали? Сразу, как самолет летел, — так сразу по курсоуказателю ты показывал (а там все это было уже известно), по какому градусу он летит. Вот так и было. И радист был. И не один радист, они тоже, как и мы, дежурили по сменам.

— Немцы бомбили вас?

— Когда мы были на Западе, бомбили каждый день. Почти каждую ночь это происходило. В окопах только от этого и спасались. А на Дальнем Востоке этого не было — ни разу ни бомбили.

— Часто меняли места дислокации?

— Вместе с войсками шли. У нас рота была ВНОС, и она числилась при 51-й армии.

— Погибшие были?

— Были.

— Из-за чего в основном несли потери?

— Разные бывали ситуации. Однажды, помню, немцы с Эстонии переходили в Латвию. Танки ихние тогда переходили. И по дороге столкнулись с нашими. А у наших там было два поста по двенадцать человек. Там и радисты были, и радио было. Вот они на дороге и погибли. Были и другие потери, но только редко это было. Помню, в Крыму у нас Шарашкин такой погиб. Он лошадей поил, и с немецкой стороны снаряд упал, и лошадей убило и его убило.

— Какими наградами вы были отмечены?

— Я был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда». Были у меня, кроме этого, медали «За победу над Германией» и «За победу над Японией». Сейчас многие потерялись. Ребятишки подросли и растаскали их. А как было? Вот ребятишка Славка, бывало, оденет это все, и бегает по улице. А там другие украдут у него это.

— Медаль «За отвагу» вам дали за какой-то конкретный случай?

— Да, за конкретный. Мы тогда в Ворошиловграде стояли. И вдруг на переднем крае «рама» (немецкий самолет-разведчик) начал фотографировать наши войска. А я в то время как раз на посту стоял. Я сразу же передал нашим курс, высоту, и сразу летчик вылетел и сбил эту «раму». Этим самолетом «Фоккевульф» оказался. И за это мне дали медаль «За отвагу».

— А как далеко от вас авиационная часть находилась, куда вы данные все эти сообщали?

— Это нам было запрещено знать. Мы знали только, куда по коду нужно сообщить. А точно мы не знали, это был секрет.

— Как вас кормили на фронте?

— По сравнению со Сталинградом это было ничего, жить можно было. А вот когда в Волгу перевезли — там голод нас захватил. Ой, что же это было! Как везли нам продукты, так тут же такие над Волгой немецкие фонари поднимались. И поэтому, когда через Волгу нам перевозили продукты, немцы их сразу же уничтожали.

— Сто грамм давали?

— Нам не давали.

— Вши были на фронте?

— Да нет. Если они и появлялись — тут же специальная машина приходила. Мы раздевались, туда эту одежду сразу же вешали, а нам выдавали другую одежду. Там минут 15-20 наше нижнее белье повисит, и все, никакой вшей не было уже.

— Как с обмундированием было во время войны?

— У нас были кожаные сапоги, брюки-галифе, гимнастерка. Но гимнастерка была английская.

— Страх испытывали на фронте?

— Так а что испытывать? Все равно знали, что не сегодня, так завтра убьют. Я и не надеялся остаться в живых. А кто надеялся? Никто не надеялся. И никогда в таких случаях не надеются. Война есть война.

Константин Карлович Коссе

— Политработники были у вас?

— Был у нас один такой. Политрук назывался. Он в бой шел с нами под Сталинградом. Это как бы сказать: такие люди были очень и очень хорошие. И командиры, и политрук, все вместе поднимали нас вперед.

— Возраста разного были ваши товарищи?

— Разные были. Были и те, кому было за сорок лет, и были такие, как я, — а я с 1923 года.

— Другие национальности вместе с вами воевали?

— Были. И узбеки, и казаки, и таджики. Воевали как и все. Там плохо не будешь воевать. Но так, как и ко всем, мы, русские, к ним относились.

— Спали в каких условиях?

— Ну как? Землянка и окоп были единственным нашим пристанищем. Квартир никаких не было.

— Переписку вели во время войны?

— Да, я домой письма писал.

— Кто-нибудь из вашей семьи воевал?

— Брат, который был старше меня, погиб в Белоруссии. Он похоронен в селе Прудки.

— Кто из ваших командиров вам запомнились?

— Ну у нас командиром рот был майор Бродский — очень хороший человек. Умный. Его я запомнил.

— Расскажите о том, как сложилась ваша послевоенная судьба.