«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я родилась 15 января 1921-го года в с. Скочище Попельнянского района Житомирской области. Родители были простыми колхозниками, в семье у меня имелось две сестры: средняя Ольга, 1922-го года рождения, и младшая Тамара, 1939-го года рождения, а также брат Виталий, 1937-го года рождения. Мой отец Степан Артемович являлся старым красным партизаном еще со временем Гражданской войны. Какое-то время трудился начальником милиции. Он окончил четыре класса церковно-приходской школы, был мудрым мужчиной, его уважали в селе и хорошо знали в районе. За два года до начала войны он какое-то время работал инструктором в райисполкоме.

До войны я окончила девять классов. Вышла замуж в 1937-м году за нашего учителя Тадеуша Ивановича Годлевского. Мой муж жил в соседнем селе Ходорков, которое практически соединилось с нашим. Скочище заканчивается, и практически сразу же начинаются ходорковские дома, даже непонятно, где и чья улица идет. Как будто один населенный пункт. При этом у нас было около 350 домов, а у соседей почти полторы тысячи, одних улиц в Ходоркове насчитывалось семь штук. Улица Ленинская, на которой стояла хата моего мужа, тянулась на два километра. Он окончил семь классов местной школы, после чего в Киеве получил образование в педагогическом техникуме и по распределению попал в нашу школу. Его дом был самым крайним на улице, и при этом его так и не достроили, потому что Годлевский-старший рано умер, мать осталась одна с тремя маленькими детьми, которые подросли только к началу войны. И муж помогал маме за ними приглядывать. Сам же дом имел большую кухню и комнату, а задняя огромная комната не была достроена, зато имелся огромный подвал. После женитьбы жили мы у моих родителей, в 1938-м году родился сынишка.

И тут 22 июня 1941-го года началась Великая Отечественная война. Рано утром какой-то самолет пролетел над нашим домом, а в полдень по радио объявили о нападении Германии на Советский Союз, причем из выступления народного комиссара иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова все узнали о том, что враги бомбили Киев. В связи с военными событиями я с ребенком осталась у родителей, а муж пошел к себе, там же дом стоит, надо о маме заботиться, но к нам каждый день приходил.

Началась мобилизация мужчин в Красную Армию. Но не все успели отправиться на службу, потому что немцы пришли к нам в июле 1941-го года и, не сильно задерживаясь, пошли дальше на Киев. Старостой избрали своего человека, а полицаями, по настоянию моего отца, стали ребята из молодежи, чтобы они также могли контролировать ситуацию в селе. Кроме того, наши школьники, окончившие десять классов перед войной, учились в военных училищах на артиллеристов, и многие из них служили на западной границе Советского Союза, и в приграничных боях попали в окружение. В первых боях наши части были разбиты врагом наголову, куда ребятам было деваться?! Кто как мог, пробирался домой. К нам в село два парня вернулись, командиры, грязные и оборванные, ведь все время по лесам и болотам ползали. Голодные были, что ужас.

Вскоре мой муж собрал нескольких хорошо ему знакомых молодых ребят, в том числе тех двух командиров, пару мужчин около сорока лет, своего товарища – учителя химии, и еще одного педагога-химика, который пришел к родителям из Житомира в связи с началом оккупации. Всего собралось человек пятнадцать, потом еще несколько человек присоединилось. Решили мы создать подпольную группу, и первым встал вопрос о том, что же нужно делать, как действовать, ведь никто не имел опыта партизанской и подпольной работы. Тогда они пришли за советом к моему отцу Степану Артемовичу, который как опытный партизан мог им помочь советом.

Тот подумал, и говорит: «Знаете что, ребята, у вас в группе есть старший лейтенант, мужественный и быстрый парень. Его надо послать в Житомир, пусть устраивается в полицию и собирает для группы информацию. Но одному ему будет трудно». А по соседству с нами жил парнишка по имени Павлик, и мы решили его также отправить со старшим лейтенантом в полицию. Таковы были наши первые действия. Дальше мужа избрали руководителем подпольной группы, а второй вернувшийся командир, в звании лейтенанта, по совету моего отца стал Тадеушу помощником, ведь мы, гражданские ребята, мало что знали о войне.

Следующим встал вопрос о том, что нужно где-то брать оружие, ведь у нас ничего не было. Основная проблема заключалась в том, что в нашем районе никаких воинских частей не стояло, вот в Житомире и Фастове перед войной находились и стрелки, и артиллеристы, и даже танкисты какое-то время находились. Поэтому после отступления Красной Армии осталось много военных складов с оружием и боеприпасами. Военная техника была взорвана, но стрелкового вооружения имелось столько, что его просто-напросто невозможно было быстро уничтожить. Поэтому первым заданием для наших ребят, внедренных в полицию, стал поиск оружия. В итоге старший лейтенант каким-то образом связался с житомирской подпольной группой, державшей связь с партизанами, которая помогла нашим разведчикам попасть на один из военных складов, где осталось множество ящиков с винтовками и гранатами.

Прошла неделька, приезжают из Житомира наши разведчики вдвоем поздно вечером, ближе к ночи, и привозят к нам в дом пять пистолетов, к ним патроны в маленьких коробочках, и три винтовки. И что-то еще такое, я не знала, как это вещество называется, но Тадеуш моему отцу сказал, что из этого вещества можно сделать взрывчатку, ведь нас было два химика-учителя. Они действительно пошевелили мозгами, и совместно какую-то бомбу придумали. Впоследствии регулярно разведчики из Житомира нам что-нибудь привозили, снабжали нас необходимым вооружением.

Теперь, когда подпольную группу снабдили всем необходимым, встал вопрос о том, какие действия нужно предпринимать. Снова решили посоветоваться с моим отцом. Он ответил: «Взрывайте железную дорогу и проходящие по ней вражеские составы. Вот это ваша самая главная работа будет, чтобы немцы не могли возить подкрепления и боеприпасы на свою передовую». Дело в том, что через наше село как раз проходила железная дорога, примерно в полукилометре от моего дома, в Скочище даже имелась такая улица, на которой дома подходили к самому железнодорожному полотну, проложенному на возвышенности, точнее, на искусственных высоких насыпях. Уже за селом имелся мост для прохода составов. До станции Скочище от нас было три километра, и здесь находилась цистерна с водой, с помощью которой практически все проходящие составы наполняли резервуары паровозов. Так что вражеские поезда, груженные живой силой и техникой, проходили по нашей ветке по нескольку раз на день.

Взрывчатку стали изготавливать в подвале дома, где жила семья мужа. В первый раз мы ночью взорвали состав, перевозивший бронетранспортеры и продукты на восток, примерно в километре от села, в сторону Житомира. При взрыве разбился вагон, битком набитый шоколадом, а местные люди что-то учуяли, и выведали, что по земле вокруг поезда валяется разбитый шоколад. Понабирали себе, кто сколько мог. Взрыв оказался настолько мощным, что немцам пришлось потрудиться, прежде чем они смогли восстановить железную дорогу и убрать с пути поврежденные вагоны.

Через некоторое время подорвали железнодорожный мост, затем подложили взрывчатку на путях, проходящих через лощину, и на нее напоролся состав с цистернами, наполненными горючим. И снова сельчане туда побежали, брали керосин, потому что света в домах не было, и ведрами его таскали домой. В каждом случае нам очень помогали местные ребята, ставшие полицаями, они отводили подозрение от местных жителей и уверяли оккупантов, что в селах видели подозрительных чужих людей. Примерно в полутора десятках километрах от нас располагалась станция Кривое, за которой находился еще один мост, мы и его взорвали. Короче говоря, наделали немало дел.

Вскоре в подвале у Тадеуша было собрано радио из деталей, которые подпольщики смогли как-то достать, и мы начали каждый день слушать сообщения Информбюро. Начали налаживаться связи с другими подпольными группами, и в 1942-м году понадобился связной с Белой Церковью и Житомиром, ведь наши разведчики-полицаи не везде могли ходить без подозрений, да и мало ли что могло с ними приключиться. Выбор пал на меня.

Для того, чтобы добраться до Белой Церкви, существовало два пути. Если передвигаться в пустых составах по железной дороге, то сначала нужно ехать к Фастову, это приблизительно 50 километров, оттуда еще около сорока до самой Белой Церкви. Если же удавалось сесть на попутную машину и ехать напрямую, то это меньше пятидесяти километров. Рано утром я шла до станции, где ожидала попутный состав, лучше всего возвращающийся с востока пустым или перевозящий какой-нибудь груз, только не живую силу. Дальше подходишь к дежурному по составу, чаще всего полицаю, и начинаешь его упрашивать, он отнекивается, но все-таки мне как-то удавалось уговорить. Сажусь на поезд в пустой вагон и еду, в Фастове аналогичным образом пересаживаюсь в другой состав.