«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

— На дереве. Нас в снайперской школе учили прятаться под сгоревшей техникой, броневиками или танками, но я не любила там сидеть, потому что видимость плохая.

— Использовался ли вами бинокль?

— А как же, я использовала стандартный 6-кратный полевой бинокль, потом нашла трофейный хороший немецкий бинокль, также с шестикратным увеличением. А вот телескоп для наблюдения я никогда не использовала: слишком тяжелый и громоздкий, бинокль намного лучше.

— В вашем отделении были большие потери среди снайперов-девушек?

— Часто убивали девчат, особенно снайперов.

— В какой форме вы воевали?

— Обычная полевая форма: гимнастерка и брюки, в холодную погоду – шинель. В современных фильмах о войне показывают одну брехню, все не так было.

— С разведчиками часто встречались?

— А как же, мы же находились при штабе полка, и если ребята идут в разведку, то обязательно подходят к нам, и обнимают за плечи со словами: «Девочки, как жить-то хочется!» А замполит наблюдает со стороны: вдруг разведчик девушку поцелует. Если только подтянет и поцелует, то тут же следует приказ: «А ну, иди сюда, подпиши пожертвования своего оклада на танковую колонну, танки на фронт нужны». Сволочь. Ребята даже в щечку боялись поцеловать. Мы их с добрыми напутствиями отправляем. Но разведка дело опасное, часто случалось так, что идет трое ребят, а возвращается один. По 18-19 лет было мальчишкам…

— Вы использовали трассирующие патроны?

— Да. Но насчет их эффективности скажу одно – корректировать огонь они не помогали. А вот пристрелочные патроны мы вообще не использовали. Также не приходилось стрелять и зажигательными патронами.

— При боковом ветре приходилось брать поправку?

— Обязательно. На глаз все делали.

— Были ли какие-то рекомендации по стрельбе по подвижным целям?

— Ну что вы, все делалось на глаз.

— Как подтверждали убитых врагов?

— Когда мы идем с переднего края, до КП полка доходим, там на специальной доске написано: ориентир один, ориентир два, сектор наблюдения такой-то. И в этом секторе убито три фрица. А мы записываем себе в блокнот тех, кого мы убили. За нашей стрельбой всегда наблюдали штабисты со стереотрубы.

— Больше всего уничтожали врага в наступлении?

— А как же, тогда стреляешь часто.

— Какое было отношение к партии, Сталину?

— Мы всегда говорили, хотя бы он к нам приехал, верили в него.

— Как поступали с пленными немцами?

— Видела их много, всех отсылали в тыл. Не издевались над ними.

Старший сержант Мария Дмитриевна Катаева (Бондаренко), Восточная Пруссия, 1945-й год

— Как к вам относилось мирное население?

— Мирное население относилось к девушкам-снайперам неплохо. Придешь на постой – и покормят тебя, и хлеба печеного дадут, и молочка от коровки. Все хорошо было, даже мирные немцы нас отлично встречали. Вообще же, с ними нормальные были взаимоотношения.

— Трофеи собирали?

— Нет, я не собирала. И домой посылки никогда не отправляла.

— Что было самым страшным на фронте?

— Когда идешь в наступление. Немцы нас из орудий бьют, а мы их. Думаешь, вот-вот убьют. На фронт мама мне написала письмо: «Ты бы дочка вышла замуж, некоторые девочки приезжают с фронта с ребенком, и живут в тылу, а тебя там убьют». Я в ответ написала: «Мама, не жди меня такую, жди или с грудью в крестах, или головой в кустах». Сильно расстраивала маму. Она меня отправила на фронт с иконкой Божьей Матери. Я эту иконку принесла с собой с фронта. Бережно хранила.

— Вши были?

— Нет. Откуда им взяться, если волос не было, мы все были подстрижены под мальчика. На передовой девушек с длинными волосами никогда не было. Еще в училище нас так подстригли.

— Как кормили?

— Приезжает повар на передовую, начинает раздавать еду. Больше всего давали гречку. Не особо было вкусно, зато хлеба наелась вволю.

— Как вы относились к немцам?

— Они не виноваты в войне. Им хочется жить, в тылу ведь остались семьи и дети. Но злость в сердце жила. У меня двух братьев убили на советско-финской войне 1939—1940 годов. Поэтому я добровольцем и пошла в армию.

— Какие-то деньги на руки получали?

— Да, «целых» 11 рублей. Кроме того, регулярно получали махорку. Я не курил – отдавала ребятам. Приду в батальон на передовую, раздам: «Берите, курите!» Еще нам, уже под конец войны, стали каждый день давать с собой по 50 грамм спирта. Я в бутылочку солью свою порцию, и несу пехоте. Мне всех ребят было жалко. Но чтобы меня кто-то обнял или поцеловал – такого не было.

— С ППЖ на фронте сталкивались?

— Саму хотели ППЖ сделать. Когда меня только-только сделали командиром отделения, ночью в два часа приходит ординарец. Дежурная кричит: «Катаева, к выходу!» Недоумеваю, что такое случилось, ведь глубокая ночь. Выхожу к ординарцу, спрашиваю, в чем дело, оказалось, что меня к себе вызывает командир полка. Надо идти. Топаем по шоссе с ординарцем. Приходим, в штабной землянке накрыт стол, чего только нет. Я рапортую: «По вашему вызову старший сержант Катаева явилась». Комполка говорит: «Будьте свободны, руку опустите». Сажусь на стул, спрашиваю: «Наверное, утром в наступление пойдем, раз вызвали так срочно?» Командир полка рассмеялся и заметил, что никакого наступления не будет, а я должна жить с ним. Тогда я встала со стула и четко ответила: «По вашему вызову явилась, но старший сержант Катаева не для этого приехала на фронт. У меня одна цель: стрелять и убивать фрицев, иначе для чего на меня государство тратило средства?! Для того учили, чтобы я билась за Родину, а вы хотите, чтобы под вас ложилась. Вам за пятьдесят, а мне восемнадцать. Где это видано, я должна домой вернуться нетронутой». Комполка покрутил у виска пальцем и говорит: «У вас не все дома». Ответила: «Может быть, и не все дома, но когда я вернусь в родное село, меня муж будет на руках носить». Назад возвращалась уже сама, без ординарца. Шальные пули летят, я пригибаюсь, и при этом уверена, что для меня пуля еще не отлита. В расположении девчонки стали расспрашивать, зачем меня вызывали. Рассказала все как на духу. И тогда москвичка Катя, которой было 28 лет, заявила: «Ну и дура». В итоге она вышла замуж за этого комполка. Что ей было лечь под человека. Катя не воевала, а ездила на штабной машине, рядом с ней мы пешком идем. Все время были на ногах. Зато когда я вернулась домой, то вышла замуж за Сергея Бондаренко, и он меня на руках меня носил. Люди в Кстинино судачили, мол, не бери ее в жены, она с фронта пришла в орденах, наверное, под кустом с кем-то лежала. Так Сережа на второй день свадьбы белье с кровью показывал по всему селу.

— С власовцами доводилось воевать?

— Ни разу не имела с ними дела. Про «лесных братьев» тоже не слышала.

— С замполитом сталкивались?

— Да, был такой, политинформацию нам читал.

Наградные листы: