«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я родилась 28 ноября 1924 года в Арефинском районе Ярославской области. Отец был мастером на маслозаводе, мать трудилась в колхозе. У меня имелось пять братьев. Я окончила восемь классов, и тут 22 июня 1941 года по радио узнали о начале Великой Отечественной войны, мы, молодежь, думали, что немцев быстро разгромим, а получилось все наоборот: долго воевали. Мужчин начали сразу же призывать, три старших брата попали в армию.

В сентябре 1941-го пошла в девятый класс, но тут в наших лесах появились шайки дезертиров с фронта, и отец меня не отпустил в школу. Опасно стало. К концу года отца забрали, он погиб на фронте. Я работала счетоводом маслозавода. В мае 1943-го меня призвали в Красную Армию по комсомольскому набору. Прошла медкомиссию в райцентре, руки-ноги были на месте, признали годной к строевой.

Направили меня в Центральную Россию. Определили в 222-й стрелковый полк 49-й Рославльской Краснознаменной стрелковой дивизии. Стала санинструктором стрелковой роты. Только прибыла, и через неделю в бой пошли. Полк стоял в обороне, и в бой пошли. Много было раненых. И потом же немцы отступали, они же на машинах, а наша пехота топала пешком. Они быстро удирали. И при этом еще и отстреливать. Из-за больших маршей у солдат постоянно были мозоли на ногах. Это же не дома, где-то ноги вымыл и перевязал их. Иногда шагали по 50-60 километров в сутки. Во время боя вытаскивали раненых мужчины-санитары, в ямку утаскивали, а мы перевязывали. Всего на полк было четыре девушки-санинструктора, остальные мужчины. Работали на перевязке, пока есть раненые. Иногда валились с ног от усталости.

В 1944 году участвовала в освобождении Белоруссии и Литвы. Трудно пришлось, земля водянистая, окопы не выроешь. До сих пор сказывается: как-то заскочила в окоп, а там рыли и оставили камень в стенке. И правым боком об него сильно ударилась. В 1945 году участвовала в прорыве линии обороны противника южнее Варшавы. Форсировала Вислу и Одер. Штурмовали сильно укрепленный Франкфурт-на-Одере. В конце войны ликвидировала группировку противника в районе Берлина. 9 мая 1945 года мы встретили в лесу. Радовались страшно, как сказали, что победа, все стали обниматься и целовать, в воздух стреляли, из ракетниц салют давали. А потом организовали праздничный ужин. Ели то, что было. Пока шли до германии, кормили так себе, а дальше питались трофеями.

— Чем вы были вооружены на фронте?

— Дали нам винтовки, но мы поносили их, а потом забросили и носили только сумки санинструктора.

— Как относились в войсках к партии, Сталину?

— Сталина уважали. Всю войну была комсомолкой.

— Как поступали с пленными немцами?

— Кто единично попадал, могли и шлепнуть, а много отправляли в тыл.

— Как вас встречало мирное население в освобождаемых странах?

— Отлично. В Германии были слухи, что и убивали солдат, а поляки хорошо, и в Прибалтике неплохо, случаев агрессии не видели. И о лесных братьях мы не слышали.

— Посылали ли посылки домой из Германии?

— Да, я послала платье и ткань для платья. Все дошло до родителей.

— Что было самым страшным на фронте?

— Наступление самое страшное. Убитых всегда много.

— Как мылись, стирались?

— Медики солдат специально проверяли, и прожарку одежды делали. А так вши были, правда, я никаких бумаг по этому поводу не вела. Некогда было. А в наступлении долго не мылись.

— Как кормили на фронте?

— На нашей территории не очень, а в Германии перешли на трофейный корм. Сами себя обеспечивали. Вот вкусная была американская ленд-лизовская тушенка.

— Молились ли в войсках?

— Ни разу не видела, чтобы раненые крестились.

— Наших убитых как хоронили?

— Где как придется. В братские могилы специальные похоронные команды собирали. При возможности и почести проводили, а то и так.

— Как к вам относились солдаты и офицеры?

— Очень хорошо, как к сестренке, я же молоденькая была. Наш ротный капитан Виноградов из Москвы был очень толковым командиром. Он долго ротой командовал, еще до моего прибытия.

— С замполитом сталкивались?

— Появлялся он иногда на передовой. Но редко. А особистов я ни разу не видела.

— Власовцев видели?

— Да, пришлось. Отправляли их в тыл.

— Что входило в сумку санинструктора?

— Бинты, вата, спирт для дезинфекции, йод, стрептоцид для обработки ран. Перебоев с медикаментами не было, на передовую всего вдоволь подвозили. Для них специально в штабе полка была повозка, запряженная парой лошадей, они прямо на передовую все привозили.

— Какие ранения были наиболее характерны на передовой?

— Смотря как попадется. Одному осколками попало и оба глаза выбило. Конечно, страшное дело. Он так переживал и все спрашивал: «Сестра, видеть-то я буду?» А что мне ему отвечать было, успокаивала, говорила: «Будешь, будешь!» А сам-то видела, что глаза все вытекли. Сталкивалась и с ранами от разрывных пуль, которые активно использовали немцы.

— Какие-то средства против вшей использовали?

— Нет, только прожарка одежды спасала.

После войны я демобилизовалась в 1945-м. Приехала домой, продолжила работать счетоводом на маслозаводе. Замуж вышла, родила ребенка. У меня в Евпатории два брата жили, и пригласили нас с мужем в с. Штормовое Сакского района Крыма. Дали квартиру в новостройке, стали здесь жить.