«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Существовал же 15-й казачий эсесовский корпус. Я его щупал. Когда мы были в Венгрии уже, нам бросали листовки — про казачество, чтоб мы переходили к ним. Через Альпы 80 км примерно, есть городок Лиенц. Там выдавали англичане этих казаков и лошадей нашему корпусу. Мы взяли их лошадей, а с людьми мы не сталкивались. Надо сказать, что Гитлер им не доверял — ни власовцам, ни казачьему корпусу. Много бед наделал этот 15-й казачий эсесовский корпус в Югославии — много деревень спалили, с партизанами боролись. Краснов и Шкуро, они были организаторами этого корпуса, но командовать им немцы не дали. Командовал Паннвиц, и вообще до командира полка были все немцы, но носили форму. В основном там были терские, кубанские казаки, частично были там военнопленные, авантюристы всех мастей, из бывших белогвардейцев и. т.д.

Против нас ни Власов, ни этот казачий корпус не воевал, но власовцы были. Это отдельные батальоны, которые формировались из полицаев, бывших и т.п. Но мы их называли власовцы, и сопротивлялись они побольше, чем немцы.

Власов же с Красновым не стыковался, потому что Власов согласился на условия Гитлера — быть руководителем освободительной русской армии на правах единой России, а Краснов поставил условие, чтоб образовалась отдельная Донская республика.

Я активно участвовал в 90-х годах в казачестве, 15 лет работал в институте тракторопроекта — государственный проектный изыскательный институт в Краснооктябрьском районе. Я там организовывал казачий отряд, все знали же, что я казак, и директор был в моем отряде, и до 5000 человек в него вошло. В районе я был в совете стариков. Потихоньку, я стал людей агитировать, смотрел кадровые данные, находил, кто где родился, и с этими людьми разговаривал, и что интересно — большинство не хочет — казаки не идут в казаки! Спрашиваю: «Почему?» — «А зачем нам это дело?»

Потом я бросил эту работу, с атаманами тоже разговаривал и спросил: «Почему мало у вас казаков?» — «Не хотят!» Мы за выпивкой разговаривали — и та же причина: «Зачем нам этот передел? Зачем друг на друга опять натравливать людей?» Я уже двух атаманов знаю, которые обогатились и ушли от казачества. У нас коррупция все съела. Даже церковь! Я верю в бога, я молюсь, вот повесил иконку. Но я верю во все хорошее в человечестве — не в обманные идолы и ритуалы. Чтобы верить в бога — надо делать так, чтоб было и соседу, и людям, и тебе, всем хорошо! Один ходит в церковь днем, а ночью разбоем занимается, а второй в церковь не ходит, а делает добрые дела, кто из них в рай попадет?

В Австрии мы постояли и оттуда своим ходом поехали через всю Венгрию, Румынию… Когда мы ехали домой, это было летом, жара! Мы ехали плотной колонной по проселочным дорогам, пыль! Я столько ее нажрался, сколько за всю войну не глотал! Остановимся в лесу, посмотришь на лошадь — вся серая, как и я, все в пыли! Искупаем лошадь, сами искупаемся и дальше. Приехали мы в город Рымнику-Сэрат это в Румынии. Там целый месяц отдыха был, вот где мы фотографировались. Там нас отпускали в город и мы впервые сфотографировались. В первый раз. Потом нас погрузили в вагоны и в Новочеркасск, Морозовск, Каменск. Потом голод начался. У нас с собой было кое-чего, у кого-то лишнее то нижнее белье, то еще что-то.

Сейчас вот мало говорят, но нам разрешали посылать посылки: 5 кг — рядовой и 10 кг — офицер. Но где я возьму? Я послал всего одну посылку — первую и последнюю. Мы попали под большую бомбежку и спрятались в подвале, большой такой, а стенки обшиты тесом, досками. Оторвали ребята доски, а там оказалось спрятано барахло всякое, дом этот богатенький какой-то. Мы там нашли довольно хорошие костюмы, рубашки, мужские почему-то все. Разделили, и мне достался костюм и брюки, и я решил послать, оформил посылку, положил ее на подводу. На другой день прихожу, а мне ездовой говорит: «Володя, а лейтенант забрал твою посылку!» — «Как забрал?» — «А так — не положено!» Я знал его коновода, думаю, он взял, а я узнаю, куда он положил. Я пошел и забрал у этого коновода свою посылку и отдал в другой эскадрон. Думаю, не буду с ним ссориться, он же офицер, а что он мне сделает, и он промолчал и я промолчал. Брюки и костюм получила моя мать.

Потом началось нехорошее дело — люди стали мародерничать. Люди прячут, и мы тоже прятали, закапывали — от немцев, а эти от нас. Одно дело, когда попалось случайно, а другое дело — когда ты ищешь. Люди же разные — ходят шашками тыкают землю по огородам… Да что это за крохоборство! Тогда приказом по корпусу нашу часть лишили права посылать посылки за проявленное мародерство. Вот на этом наша посылочная эпопея окончилась. И дай бог. Противное это дело.

— Костюм хоть послужил?

— Да. Я приехал когда, меня демобилизовали по 3 ранениям, а мой год должен был демобилизоваться в 49-ом, и я должен был всего служить 7 лет, а кто имел 3 ранения, того в 47, досрочно демобилизовали. Почти 5 лет я был в казачьем корпусе. Приехал домой — работы нет. Ну, как нет — я ни на что и не способен был, ведь 10 классов я не окончил. Играл я в футбол неплохо, а у нас команда «Динамо» была. Начальник милиции был болельщик, и он мне предложил в милицию идти. Может, я бы и пошел, но у них тюрьма была в Сальске, пересылочная или какая, а он мне надзирателем предложил — я говорю нет! Между прочим, Сальск — это еще и железно дорожный узел, там большое депо, я пошел на железную дорогу, и мне предложили помощником машиниста, кочегаром. Будешь кочегаром, потом мы тебя на курсы, и ты помощник машиниста… А паровоз на угле — так сколько там угля надо перекидать! Это мне не нравилось. И вот я окончил курсы бухгалтеров, иду по улице и встречаю помощника начальника штаба разведдивизиона, а он был отец девочек, с которыми я учился в школе, Афанасьев, он меня знал по школе еще, и в армии мы с ним встречались. Мне тогда сказали, что есть свободное место в райфинотделе, это райисполком — там в финансовой налоговой инспекции. Я пришел инспектором туда устраиваться, на меня посмотрели и сказали, что я 6-ой на это место: «Подавайте заявление — мы рассмотрим и подумаем». После этого я и встретил Афанасьева и ему рассказал. А он говорит: «Володя, завтра выходи на работу!» Он, оказывается, работал секретарем райисполкома. Так я и стал налоговым финансовым инспектором и проработал там 2 года. Тоже можно книгу написать.

Окончил в вечерней школе 10 класс — платили мало. Я присматривался: Как же живут семьи? Мне не хватало одному то, что мне платили, а я не женат! Матери деньги почти не отдавал! Ничего не понимал, а потом присмотрелся. Я не хочу сказать, что они брали взятки, ну, конечно, кто-то брал, а вот на что жили они? У советской власти были привилегии для разных категорий людей, разные цены были. Например, в колхозе можно взять бесплатно, выписать, можно по себестоимости купить, а можно по рыночной цене. И все они жили за счет того, что выписывали и имели, колхозы давали им по копейкам все. Я посмотрел и подумал, что мне этот номер не пойдет, а куда же пойти учиться дальше? Я стал искать, где же больше всех зарабатывают. Экономистам платили тоже с гулькин нос. Больше всех зарабатывали на подземных работах, шахтеры, и на горячей обработке металла давлением — литье и кузнецы, там платили больше.

Я узнал, что есть такой факультет в Ростове — Ростовский институт сельхозмашиностроения — там есть факультет горячей обработки металлов давлением, это кузнечное производство. Стипендия там была выше, чем у остальных. Вот я туда и подал заявление. А там за тройки стипендию не платили, а я на тройки все сдал, я ж не учился 5 лет, вот и сдал аттестат еле-еле на тройки. Стал деньги собирать за год до этого, и собрал 2000 рублей, бросил курить. На тройки сдал все, и стипендию мне не дали, конечно. Выбрали меня старостой. В первую сессию я сдал все на «отлично», и получил повышенную стипендию.

— Что можно было купить тогда?

— Можно было купить корову за 2000 рублей! Я получал как финансовый инспектор 600 рублей в месяц и премию в квартал — около 200 рублей. 6 рублей — пол литра стоило, 10 рублей яйца. 12-14 рублей — мясо 1 кг. А институт на последнем курсе я окончил все на «5». У меня красный диплом. На последнем курсе я получал 500 рублей, на них можно было… ну, в ресторан я конечно, никогда не ходил. Считал это бесполезным проведением времени. Вообще нас собралось в этой группе, половина почти, бывшие участники войны или же окончили техникум, то есть все серьезные. Нас было 27 человек, из них мы человек 15-18 — все закончили с красными дипломами. Была группа вся мужская. Куда идти работать? С матерью я не ладил, отчим был против, чтоб я учился и мать тоже. Помогали, правда, мне потом — все-таки мать есть мать: то яйца пришлют мне с Сальска, рассчитывать на что-то большее — я у них ничего не просил. Там же женился: я окончил, а жена на 4-ом курсе там же. Забрал ее, и у меня было право выбора — куда угодно направление на работу, и я выбрал такой город, где давали по направлению жилье и был институт, чтоб она окончила. Это оказался единственный город — Сталинград. Я приехал, получил комнату — 9 кв. метров.

На Тракторном заводе было все свое — свой детсад, жилье. Я не знал, что существует другая советская власть, и вообще какая-то еще власть, и когда вот сейчас окунулся с супругой, там у нас на заводе совсем другая обстановка была, там настоящий рабочий класс работал! Грубо, конечно, но, по крайней мере, там не выносили ни лицемерия, ни пьянства — среди командного состава, я имею ввиду. И мне становится дико, когда я на пенсии окунулся здесь — как в другой мир попал. До сих пор сейчас удивляюсь!

Наши СМИ стараются почему-то писать больше негативного. Вот я рассказал про госпиталь ростовский — если взять и оторвать, и рассказать как я лежал в госпитале, то что получится?