«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я очень возмущен — писатель Астафьев, участник войны, и считают, что он писал правду о войне. А что такое правда о войне? Как можно оторвать кусок и сказать, что вот оно, вот так все было. ГУЛАГ взять, при всем уважении к Солженицыну, но разве в ГУЛАГе были одни политические? Да там столько полицаев было! А сколько власовцев! Когда говорят сейчас, что мы репрессировали калмыков и чеченцев, никогда не говорят, сколько калмыков поубивало наших! В Сальске стоял полк НКВД конный, когда я был в госпитале, они гоняли калмыцкие банды.

В 43 году нельзя было в степях появиться, ничего нельзя было сделать. Калмыцкие степи очень богатые, особенно там рядом с Сальском, называются черные степи, туда угоняли пасти скот в мирное время. Ведь они истребляли и убивали всех русских. В Чечне, я знаю, такое же было. Татары крымские все время против русских, казанские только все время с русскими. Полную оценку делам можно дать только тогда, когда не будет заинтересованных лиц. Каждый говорит правду, но только с выгодой для себя. Куски отрывают от правды и говорят, что это она вся. Я не отрицаю, что все это было и что надо отвечать! Надо отвечать и обязательно! Но почему я должен отвечать? Был я в партии коммунистов, записался в 43 году, в тяжелое время. Какую я выгоду преследовал? Я платил членские взносы, после войны учился и был начальником, и меня партия наказывала. Я проводил полит информацию, учил людей, старался быть примером. А знаешь, сколько таких людей? Почему они должны за все отвечать? Зачем плевать на хорошее? Вот это и обидно.

У меня был случай в начале 90-х. Я ездил в Трусковецк в Львовской области, там есть источники, а это предгорье Карпат, это Западная Украина. Там уже начала бандеровщина поднимать голову, а мне дали путевку. Я думаю: ехать или не ехать. Взял надел свои все планки и ордена и поехал! Там очень хороший санаторий. Садимся за стол — 4 человека. А один молодой, лет 30-35, и пожилая пара из Донецка. А молодой смотрел-смотрел на меня и говорит: «А вы коммунист?» — «Да» — «Я хочу с вами поговорить». Я спрашиваю: «Ты бандеровец?» Он покраснел: «Я националист» — «Если ты хочешь со мной по-человечески поговорить, то давай поговорим, без эмоций, хорошо?» И вот мы сели разговаривать. Он: «Вы были там, где воду пьют — бювет?» (санаториев много, а пьют воду в одном месте) — «Видели вы там выставку?» — «Видел» — «А вы видели, там в городе Дрогобыч раскопали захоронение — НКВД расстреляло — больше 300 черепов — выставку сделали: собрали черепа, снимки и так далее» Я: «Ну и что? Коля, разве хорошо это? Наказывать за это дело надо. Коля, а ты видел, кто эту выставку организовал?» Он говорит: «Нет» — «А я видел. Это эсесовская дивизия „Галичина“. Вот если бы они еще свои черепа поставили, показали, сколько они убили, причем, украинцев! Так что Коля, знаешь что, надо признавать, есть пословица: Вся невысказанная правда есть огромная ложь. Вот взяли бы они и сказали лучше, сколько они сами плохого сделали». Про советскую власть — все плохое говорят. Ну, зачем? Ну, говорите, и плохое, и хорошее. Сейчас только стали говорить, а то кулаком себя в грудь бьют все.

Я работал на заводе. Я знал про воровство, не только слышал, например, в торговле. Но мы на заводе жили все-таки как в другом мире. У меня был случай. Мне в кузнечном цехе надо было замерить подкрановые пути геодезисту — наверху, на высоте 24 метра. Это могла сделать только спецорганизация. А раз в год мы должны были нивелировку подкрановых путей — там же люди ездили, под кранами, а тогда очень строго на этот счет было. Договор с подрядчиком заключили, и ко мне прислали геодезиста. Это дело можно было сделать или в обеденный перерыв, или в воскресенье. Кузница же вся накалена, вверху особенно тяжело, лето было. Он идет напыженный такой, смотрит, я ему рассказываю, что надо сделать, а он вертел головой туда-сюда, и говорит: «Все ясно, начальник! А что я получу?» — «Как это, что ты получишь?» — «Ну, что ты мне дашь — деньги или спирт?» — «Какой спирт? Я договор заключил!» — «Нет, ты что, начальник, меня не понимаешь?» Тогда до меня дошло. А у нас штамповалась большая бортовая шестерня в кузнице, и мы как раз мимо проходили. Она 40-50 кг весила. Я говорю ему: «Хочешь, я сейчас ребятам скажу, и они тебе ее на шею повесят?» — «Как повесят?» — «Ах ты гнида! Вон отсюда!» — Я пошутил, говорит. — «А я не пошутил!» Настолько все эти взятки далеко были от нас.

Хотя мы тоже нарушали законодательство трудовое. Хоть я сейчас себя и отбеливаю, но мы же нарушали, и если говорить система была, похлеще фордовской! На износ! Нехорошая система. Мы все этот осознавали, но мы считали, что все это на совести больших руководителей. Сейчас вот пишут, что все достижения советской власти были достигнуты за счет села — обнищание колхозников и т.д. Я бы так не сказал! У рабочего человека тоже ни хрена не было! Но это уже другая история.

Вот у китайцев, мы хоть и говорим, что лучше получается, мол, Китай может достигнуть высот. А на самом деле там же тоже, как при нашей бывшей советской власти, больше показухи. И отставания там очень большие. Когда я там был в 86 году, я видел с поезда, что люди там в пещерах живут: выстроены вроде землянок, двери есть, красиво отделаны, но вход в гору. Отстаем мы от Америки, и догонять ее можно, а обгонять нельзя — задница будет голая видна!

Вот когда я про себя думаю: А верю ли я в коммунизм? — Ведь я верю в него, как православный верит в рай. Конечно, его не будет такого, как кто-то хочет. Была такая фраза: Когда мы будем тонну зерна на человека производить — тогда будет коммунизм! Я окончил еще институт политэкономический, в экономике разбирался, и понимал, что люди глупость говорили. А откуда у нас вверху взялись глупые люди? Мы их создали! Я создал! Мой бывший начальник, при Ельцине еще я его встретил и спрашивал: «А ты знаешь, кто виноват, что просрали советскую власть?» — «Кто — Ельцин!» — «Нет. Это ты вместе со мной!» — «Как так?» — «А помнишь выборы секретаря?» У нас партком 1,5 тыс. человек. Огромный кузнечный корпус. Освобожденный секретарь парторганизации. — «Вот вспомни, как мы выбирали с тобой секретаря: этого нельзя — он хороший сильно, он на работе нужен, а вот этот — ни рыба ни мясо, и болтает хорошо. Выдвинули его с тобой в секретари». Цех работает хорошо — значит и секретарь хороший! Его и взяли в райком, он в райкоме работает… А потом один погорел на квартирах — теще квартиру дал. Другой в Михайловке был секретарем райкома партии, тоже от нас вышел, а мы же знали, на что они способны! А ты говорил мне раньше: «А кого я, тебя что ли поставлю?» — «Да я не пойду!» Меня в райком вызывали, а я и говорю: «Я хорошо работаю?» — «Хорошо!» — «Хотите иметь плохого политработника? Зачем вам нужно это дело?» Вот так, постепенно, вот эта грязь выталкивалась все выше и выше, как и Хрущев, так и Ельцин — все они выходцы из тех, кого мы с тобой сделали, а теперь ты ищешь кого-то виноватого!?"

Один мудрец сказал: «В мире бы было меньше подлости, если бы мы сами не были подлецами!» Причем, это не только по линии партийной было. Это и сейчас потихоньку идет — кто больше болтает…

Я поверил в перестройку, всю жизнь я был членом бюро парткома, и был у меня товарищ, умер сейчас, очень хороший архитектор-строитель, очень честный человек, но ненавидел советскую власть. Когда началась катавасия 90-х, выборы-перевыборы, я говорю ему: «Володя, давай я тебя выдвину в депутаты горсовета?» Тогда могли любые избираться, а я имел опыт. — «Как?» — «А вот так! Ты честнейший человек. Вот пойди и будешь!» — «А зачем, мне и здесь хорошо» — «А! Тебе и здесь хорошо! Мне тоже хорошо! Так кто же там наверху? Кто?»

В общем я с 1954 года в кузнечном корпусе мастером, старшим мастером, начальником отделения, заместителем начальника кузнечного корпуса, начальником корпуса — так и пропахал 25 лет. 14 лет проработал в институте начальником отдела кузнечно-прессового производства. Получил орден и медаль за хорошую работу, грамот кучу, не унести (смеется). Сын и дочь у меня. Сын со мной, дочь под Москвой, с внуками.

Наградные листы Владимира Дмитриевича: