«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Я родился 8 ноября 1922-го года в городе Артемовске Донецкой области. Мой отец был революционером, командиром партизанского отряда в Гражданскую войну, награжден Орденом Красного Знамени. В городе пользовался большим почетом, и как коммунист работал в различных сферах: был начальником телефонной станции, заместителем начальника узла связи, заместителем директора большого новошамотного завод имени Серго Орджоникидзе в городе Часов Яр. Перед началом войны являлся начальником транспорта стройки подземного военного завода № 525 в Артемовске, к июню 1941-го года все общестроительные работы на котором были закончены. Мама была инженером. В семье также воспитывалась сестра Нона, 1934-го года рождения.

До войны я окончил всего-навсего семь классов. Когда я был в первом классе, мы с ребятами зимой пошли на речку, лед только встал, и одна девочка провалилась под него, мальчик пошел ее спасать и тоже провалился. Тогда я пополз по льду, добрался до них, взял за руки и вытащил, глубина была почти по шею. Сам заболел воспалением легких, было подозрение на туберкулез, и я не учился два года, меня отправили в Киев, где в Пуще-Водице в детском санатории лечили туберкулеза открытой и закрытой формы. Пролежал там больше года. Так что когда вернулся домой, уже отстал от графика учебы, и два года у меня из школьной жизни выпали, пришлось догонять.

22 июня 1941-го года было прекрасное воскресное утро. Когда поднялись с постели, я пошел в гастроном за печеньем, которое очень любил кушать с маслом. Когда возвращался, смотрю, люди стоят у большого длинного репродуктора на столбе. При этом между собой переговариваются о том, что по слухам война началась. Прослушали выступление наркома иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова, возвратился домой, и сразу же пошел в горком комсомола города Артемовска, членом которого я уже был. В этот же день создал бригаду в 35 молодых ребят, и мы уехали в колхоз имени Владимира Ильича Ленина на уборку урожая. Занимались в основном подсобной работой – так как автомобили забрали в армию, то мы возили на волах на элеватор урожай зерна. И в один прекрасный день вдруг говорят, что где-то в 3-4 километрах в лесу высадился немецкий десант. Мы, пацанва, и женщины, ведь мужчин мобилизовали, кто с граблями, кто с косой и вилами, пошли уничтожать этот десант. Возглавлял нас колхозный сторож, бывший красный партизан, у него имелась берданка. Пришли к этому лесу, осмотрелись, сторож начал рассказывать, как мы должны нападать на врага, и в это время подъехали две грузовых машины – в Артемовске стоял батальон конвойных войск НКВД, прибыли вооруженные солдаты. Нас они, конечно же, отправили по домам со словами: «Давайте, уходите, вас как мух немцы побили бы!» Сами начали прочесывать лес, мы же вернулись в колхоз, где работали еще около месяца. Мой отец в первую неделю войны уехал в город Куйбышев, так как было принято решение об эвакуации завода. В августе он вернулся в Артемовск, забрал документацию, монтаж оборудования еще не начинался, его прямо в вагонах отправили в Куйбышев, в два вагона погрузили семьи рабочих, в том числе и нашу, кое-какое мелкое заводское оборудование и даже мебель.

Приехали мы в Куйбышев, где я стал работать на заводе № 525, который изготавливал пулеметы ШКАС и ДШК. Отец оставался начальником транспортного цеха, а мама стала работать инженером-инструментальщиком в отделе главного механика. Я же стал учеником лекальщика, в то время это была очень ценная специальность, при этом очень точная, сначала выучился, получил разряд и только тогда начал работать. Трудился в восстановительной группе, где мы восстанавливали лекала калибров и контркалибров, по которым делалось оружие. Для авиационных пулеметов ШКАС и ДШК малейшая неточность могла привести к осечке в воздухе и стать фатальной для летчика.

Кстати, наш завод первое время стоял буквально на открытом воздухе. Мы разместились на окраине города Куйбышев около станции Безымянка. На этом месте до войны должен был строиться завод по оборудованию для авиационной промышленности и аэродромов. Но так как проекторы успели лишь заложить фундамент, да еще котельная была сделана. Так что цеха мы строили самостоятельно. Пропускной режим был серьезный, имелась своя охрана, завод был огорожен, мы самостоятельно прямо на открытом воздухе цементировали площадки и ставили станки с крышами на анкерные болты. Так что стены еще только возводились, а станки уже начали работать. Затем к нам эвакуировался из города Тулы, Коврова и подмосковного поселка Венюково, а отдельные цеха и производства – и из Москвы. Всех свели в единый военный завод № 525.

У меня была «бронь», но в начале 1942-го года я с товарищем Сашей Никуленко (на год старше меня), который работал со мной в отделе восстановления, решили пойти в военкомат. Думали, как это так, война кончится, и мы скажем друзьям о том, что сидели на заводе и работали?! Надо воевать. Так что пошли в военкомат, где от нас взяли заявления и сказали, что пришлют повестки. Пошли домой, ждали-ждали, и вдруг через несколько дней Юра, который со мной работал (его родная сестра трудилась в отделе кадров), подошел ко мне и говорит о том, что вчера на мое имя пришла повестка. Удивленно спрашиваю: «А почему же мне не дали?» Оказалось, что завод отправил ее назад в военкомат, потому что у меня «бронь», еще позвонили туда и сказали: «Что вы занимаетесь не тем, чем нужно, он же на «броне!» Я это рассказал Сашке, решил снова прийти в военкомат, а там говорят: «Не морочьте нам голову, уходите на завод, и так военкому уже досталось за вас, занимайтесь своим делом, фронту нужно оружие».

Пробыли мы некоторое время на работе, но совесть совсем замучила, поэтому в июле 1942-го года снова пошли в военкомат. И как раз попали в такое время, когда срочно подбирали крепких по состоянию здоровья новобранцев, и при этом технически грамотных с образованием не менее 7-8 классов для направления в авиационное училище летнабов и штурманов. Мы подали заявления, но при этом попросили, чтобы повестки прислали домой. Продолжали работать, а рабочий день тогда составлял 12 часов, сам же завод работал 24 часа в сутки в две смены. И после смены со станции Безымянка с ребятами пошли в город смотреть кино «Веселые ребята». Сеанс начинался в одиннадцать часов ночи, а расстояние от дома до кинотеатра составляло более двенадцать километров, поэтому пришел домой под утро, где-то в пятом часу. Ну, смотрю, мама не спит, рядом с ней сидит маленькая сестренка. Дедушка тоже у стола сидит, а папа пропадал на заводе сутками. Они смотрят на меня, спрашиваю, в чем дело, заволновался, может быть, что-нибудь с папой случилось на работе. Мама отвечает: «Да ничего страшного, сами ждем папу, он должен подойти». Удивляюсь, а чего тогда не спят. Сестра маленькая же, многого еще не понимает, и напрямик говорит: «Тебя воевать забирают!» Уточняю: «Как воевать, что, повестка пришла?» Тогда мама призналась, что военкомат прислал повестку. Говорю: «Все, надо идти в армию». Мать начинает уговаривать, мол, папа воевал, хватит уже нашей семье волнений, у меня же есть «бронь». Но я уперся: «Мама, надо идти». Тут приходит отец, и с порога заявляет, что на заводе получили письмо за подписью Иосифа Виссарионовича Сталина о том, что с нашего завода никого нельзя брать, потому что в этот период пулеметы ДШК выпускал только завод № 525. Тогда говорю: «Ладно, пойду и сдам повестку». Пришел на работу, встретил Сашку, спрашиваю его, как поступим, он тоже получил повестку. Решили идти в военкомат тайком. Пришел к мастеру, сказал, что заболел и пойду в амбулаторию. Тот говорит: «Ну, иди». Пришел туда, там меня как сына начальника транспортного цеха хорошо знали, спрашивают, в чем дело. Сказал, что неважно себя чувствую, но мне ответили, мол, иди и работай, брось сочинять. Я повернулся и ушел, в цех возвращаться не стал, пошли с Сашей в военкомат. А в этот период в Куйбышеве имелись ларьки, где ведрами продавали пиво. Мы взяли одно такое ведро, и во время обеденного перерыва вместо того, чтобы идти в военкомат, напились пива с ребятами.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8