«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Полк свой догнал уже в Польше, под Варшавой. Меня определили в танковый экипаж. Во время переправы через Вислу наш экипаж принял ледяную купель. От попадания снаряда паром крепко качнуло, и Т-34 нырнул на дно. Башенный люк, несмотря на усилия ребят, под давлением воды не открывался. Вода медленно заполняла танк. Вскоре она дошла мне до горла...

Наконец люк удалось открыть. Ребята вытолкнули меня на поверхность первым. Потом они по очереди ныряли в ледяную воду, чтобы зацепить трос за крюки. Затонувшую машину с большим трудом вытащили две сцепленные «тридцатьчетверки». Во время этого приключения на пароме я встретился с летчиком-подполковником, который когда-то отправлял меня на поиск секретной железнодорожной ветки. Как он обрадовался:- Я тебя полгода разыскиваю! Слово дал: если живой, обязательно найду!

Танкисты отпустили меня в авиаполк на сутки. Познакомился с летчиками, которые разбомбили ту секретную ветку. Меня задарили шоколадом, покатали на У-2. Потом весь авиаполк построился, и мне торжественно вручили орден Славы III степени. На Зееловских высотах, 16 апреля 1945 года, мне довелось подбить гитлеровский «тигр». На перекрестке два танка сошлись лоб в лоб. Я был за наводчика, выстрелил первым подкалиберным снарядом и попал «тигру» под башню. Тяжеленный броневой «колпак» отлетел, как легкий мячик.

В тот же день подбили и наш танк. Экипаж, к счастью, уцелел полностью. Мы сменили машину и продолжили участие в боях. Из этого, второго по счету танка, в живых осталось лишь трое:

К 29 апреля я уже был в пятом танке. Из его экипажа спасли лишь меня одного. Фаустпатрон разорвался в моторной части нашей боевой машины. Я находился на месте наводчика. Механик-водитель схватил меня за ноги и выкинул через передний люк. После этого начал выбираться сам. Но ему не хватило буквально нескольких секунд: начали рваться снаряды боеукладки и механик-водитель погиб. Очнулся в госпитале, 8 мая. Госпиталь находился в Карлсхорсте, напротив здания, где подписывали Акт о капитуляции Германии. Этот день не забыть никому из нас. Раненые, не обращали внимания ни на врачей, ни на медсестер, ни на собственные раны — прыгали, плясали, обнимали друг друга. Уложив на простынь, меня подтащили к окну, чтобы показать, как после подписания капитуляции выходит маршал Жуков. Позже вывели Кейтеля с его понурой свитой.

В Москву вернулся летом 1945 года. Долго не решался войти в свой дом на Беговой улице: Я не писал маме более двух лет, опасаясь, что она заберет меня с фронта. Ничего так не боялся, как этой встречи с ней. Понимал, сколько горя я ей принес! Вошел бесшумно, как меня научили ходить в разведке. Но материнская интуиция оказалась тоньше — она резко обернулась, вскинула голову и долго-долго, не отрываясь, смотрела на меня, на мою гимнастерку, награды:

— Куришь? — наконец спросила она.

— Ага! — соврал я, чтобы скрыть смущение и не выдать слез.

Через много лет я побывал на том месте, где был взорван мост. Разыскал сторожку на берегу. Она вся разрушена — одни развалины. Прошелся вокруг, осмотрел новый мост. Ничто не напоминало о страшной трагедии, разыгравшейся здесь в годы войны. И только мне было очень и очень грустно...