«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

22 июня 1941 года фашистская Германия без объявления войны, внезапно начала боевые действия. Ее войска рано утром перешли границу. Однако, эта внезапность была относительная. Накануне, 21 июня, в полдень мне позвонили из ильичевского райвоенкомата на работу (в этот период я работал заведующим отделом пропаганды и агитации Одесского облрадиокомитета) о том, что мне нужно явиться в Райвоенкомат. Звонил знакомый лейтенант Костин. Он ранее два или три раза вручал мне повестки для прохождения сборов. Я срочно готовил передачу и только к вечеру, освободившись, прибыл в РВК. У входа я увидел нескольких человек с чемоданчиками. Это до некоторой степени удивило меня. Лейтенант Костин стоял у стола и вручил мне повестку о том, что 22 июня к 9 утра мне следует явиться на сборы в штаб 150 стрелковой дивизии. Когда я пришел домой и рассказал, где был и о вручении повестки, жена была удивлена. Я ведь недавно только прибыл со сборов, проходил службу в должности начальника 6 отдела штаба ТиУРа (Тираспольского укрепрайона).

Утром 22 июня, часов в 5, постучали в окно. Открыв дверь, увидел незнакомого лейтенанта. Уточнив, что я Рутман, сказал, что бы я немедля оделся и отправился в штаб 150 с.д. (штаб находился в центре города). По прибытии доложил начальнику штаба дивизии тов. полковнику Любивому. Последний приказал немедленно обмундироваться. Мое воинское звание было «младший лейтенант». Я был назначен помощником начальника 6 отдела штаба дивизии. Начальником был лейтенант т. Коваленко, который вручил мне портфель с документами, а сам куда — то скрылся. Так я остался один. Командиром дивизии был генерал майор т. Хорун.

В 9 ч. утра все офицеры штаба вышли на улицу. Здесь уже стояла колонна машин. Впереди — грузовая машина. Сидели в ней автоматчики, за ней легковые автомобили, затем штабной автобус. За нами так же стояла грузовая машина с автоматчиками. Вскоре сюда явилась и моя жена. Мы не говорили о том, что началась война. Мы вообще об этом не знали. Попрощавшись с женой, по команде занял, как и другие, место в автобусе. И вскоре колонна двинулась в путь. И только в 12 часов дня, когда колонна остановилась, и мы вышли из автобуса, был включен динамик. Передавалась речь Молотова. В ней объявлялось о начале войны, о внезапном, как говорилось нападении гитлеровской Германии.

Через день наша 150 стр. дивизия, входившая в состав 9 амии, заняла оборону по р. Прут (Бесарабия). Занимали оборону по реке Прут неделю, две, как мне помнится. Были попытки переправиться через р. Прут. Но все были неудачными. Многие погибли.

Затем началось отступление. Я ежедневно, особенно по началу, получал боевые приказы и распоряжения из вышестоящего штаба и сразу докладывал о них командиру дивизии. Но всегда слышал в ответ — Любивому. Он накладывал соответствующие резолюции, с которыми я немедленно знакомил тех, кому они были предназначены. Маршрут отхода не помню. Помню лишь то время, когда отходили по родной мне одесской области. Здесь мы останавливались на небольшие привалы в г. Николаеве, затем в деревне Страсбург. Двигались в направлении г. Ростова. Не достигнув города, на хуторе Мезенцево штаб 150 с.д. попал в окружение. Последняя телефонограмма, текст которой утром вручил мне полковник Любивый и приказал передать в штаб 9-й армии, состояла из нескольких слов: «Штаб 150 -й ведет бои в окружении».

* * *

Сразу же, после отправки телеграммы начали образовываться группы по выходу из окружения. Я примыкал к группе, которую вел нач. штаба. В этот период дивизией командовал генерал — майор Егоров, ранее командовавший 35 стр. корпусом. По какой причине он был освобожден от должности командира корпуса, я не знаю. У нас же он сразу был назначен и командовал 469 стрелковым полком. Должность командира дивизии занял после того, как генерал — майор Хорун был откомандирован, как говорили, для формирования кавалерийской дивизии. В группе нас было несколько офицеров и солдат, которые шли за нач. штаба. Впереди шел комиссар штаба, который не пройдя и ста метров обернулся ко мне и сказал, вернее приказал, вернуться назад, найти командира дивизии и передать ему о том, что мы идем в направлении населенного пункта Агрофеновка. И когда я нашел комдива, а он сидел на развалинах какого то дома вместе с начальником СМЕРШ полковником Лариным и доложил ему, он подтвердил, что нужно идти на Агрофеновку. Рядом сидели несколько офицеров. Комдив сказал мне: «Нужно выходить мелкими группами. Возьмите их и идите в сторону Агрофеновки». Но не удалось нам добраться до Агрофеновки. Мы увидели по дороге идущих невдалеке от нас солдат и немецкие танки. Пришлось залечь у скирд с сеном, у копен, выждать, когда стемнеет и будет возможность двинуться дальше. Кое — кто и задремал лежа, в тот числе и я. А когда проснулся, увидел, что вокруг уже никого нет, я один. Не мог я и подняться. Чувствовал, что силы покинули меня, слабость, головная боль. Ночью, в каком уже часу не знаю, проезжавший сельский житель помог мне влезть на повозку и привез меня в свой дом, на хутор Золоторево, где я пролежал на полу всю ночь. Здесь же в комнате находилась его жена и двое девочек лет 8 — 10. Меня хотели накормить, предложили поесть. Но я не мог ни подняться, ни поесть. Единственное, что я просил — это пить. И девочки поили меня. А утром, увидел себя переодетым в какое — то тряпье. Вместо брюк и гимнастерки, на мне были какие — то рваные штаны, около лежала такая же рваная и грязная фуфайка, на ногах вместо добротных сапог — старые с заплатами валенки. И хозяин говорит мне: «Что же ты будешь лежать, ты больной, тебе бы в госпиталь надо. Давай я тебя отвезу. Он здесь поблизости ^*». Но я отказался, сказал ему — «нет, не нужно, я сейчас уйду». И действительно поднялся, одел фуфайку и вышел, но не мог я ходить. С большим трудом смог дойти только до соседнего дома. Подошел к дому, постучал в дверь. Открыла хозяйка, спросив меня: «Что, он выгнал вас?» Яотвтил «Не знаю», разрешите мне у Вас до утра побыть". Хозяйка разрешила и как только я вошел в дом увидел еще одного молодого парня, одетого то же в гражданское. Хозяйка поставила на стол поесть, пригласила и меня. Здесь я уже несколько пришел в себя. После борща я попросился опять прилечь. Поев, парень ушел ^**.

Я остался один. А на следующее утро, опять поев, двинулся в путь на следующий хутор или деревню. Но здесь, в дороге я уже был не один. Многие, хотя и поодиночке, двигались по дороге ^***. Кто говорил, что идет в Ростов, кто на Лиски и другие пункты. Все эти люди выходили из окружения. Таким образом двигались в течение нескольких дней (ночью мы не ходили, останавливаясь к кому либо на ночлег.) Нужно сказать, что никакого отказа не было. Я дошел до села Генеральское. Остановился в доме, как мне сказали, секретаря сельсовета. Хозяйка оказалась гостеприимной, добродушной. Здесь был еще один, как позже сказал мне, что он интендант и идет от границы. Вот вдвоем в этом доме мы были два дня. А на утро третьего, выйдя во двор, увидели на окраине наших. Они наступали. Немецкие же солдаты, отступая, перебегали с одного места на другое, отстреливаясь. И буквально через считанные минуты наши заняли всю деревню. К нам в хату вошли два или три командира. Прошли в другую комнату, на нас не обратив внимания. Я сразу же сообщил своему напарнику, что зайду к командиру и скажу ему, кто и откуда я и что мне следует дальше делать. Он сказал, что стоит повременить немного. Но я решил зайти к командиру. Старший лейтенант, к которому я обратился, оказался командиром 469 стр. полка, нашей 150 стр. дивизии. Я вначале был очень рад, что попал в полк своей дивизии. Но он сказал, что помочь не может и что мне нужно пойти в штаб 9 армии, который находится в г. Новочеркасске. В это время мой напарник куда то исчез.

Я пошел пешком в г. Новочеркаск. А когда прибыл туда, увидел лишь одного дежурного. Он сказал, что штаб армии переезжает и мне нужно пойти в КомВУЗ, (коммунистический университет), где собираются все выходцы из окружения. И я направился в КомВУЗ. Он находился в конце улицы, по которой я шел. Там уже было полно народу. Все одеты в тряпье, грязные, вшивые. Пробыли мы там недели две. Нас не кормили. Кормились тем, что каждый мог достать. В баню не водили. Нас заедали вши. Спали друг подле друга на полу.

* * *

Только по прошествии двух или трех недель всех посадили в эшелон и отправили в спецлагерь ^**** в станицу Усть — Лабинскую, километров 12 — 13 от г. Моздок.