«Красная звезда» за сентябрь 1942 года: «Гнусный враг»

Немецкая самоходная установка, предположительно StuG III. Фото из кабины Ил-2

— А в полку?

— После этой процедуры прилетали в полк там нас разбрасывали по эскадрильям и командир эскадрильи с каждым летал, оценивал каждого по уровню подготовки и отбирал себе ведомого. Я попал сразу в напарники к командиру эскадрильи. Летал только с ним. Я любил летать и почти всегда был первым.

— Ил-10 был у Вас в части?

— Конечно. Но уже после войны. По качеству они были такие же. Вес тот же самый, воздушный стрелок, командир экипажа, летчик. Конструкция была компактнее. Размер плоскостей чуть меньше. Вооружение тоже самое. Две пушки и два пулемета. Продолжительность полета немножечко другая. Но в основном все тоже самое.

— По своим попадали?

— У нас был Дважды Герой Беда Ленька, мы с ним учились в школе. Неряха. Правда, о покойниках плохо не говорят. Нас построили. Генерал приехал. Он на него обратил внимание.

— Как фамилия?

— Беда.

— Я Вас спрашиваю — как фамилия!

— Беда, товарищ командир!

Ленька в конце войны убил 118 человек. Он не виноват, перед вылетом, сказали: «Работайте по этой цели». Но до нее надо долететь. Пусть 30 минут. Пока долетели — обстановка изменилась. Наши заняли этот пункт, а ему не доложили. Группа отработала — 118 человек наших загубили. Прилетел, погоны содрали тут же, разобрались — отдали. Потом он был командующим ВВС Белорусского округа.

— С самолетами противника приходилось встречаться?

— Мне не приходилось вести воздушный бой, но задний стрелок без дела не сидел — при выходе из атаки работал по наземным целям.

— Случаи трусости были?

— Единичные случаи трусости были. Был случай, когда Н. вел большую группу, самолетов 20, повернул, не дошел до цели, вся группа пришла на аэродром. Трибунал. Семь лет дали. Потом воевал хорошо — 4 Ордена Красного Знамени. Хитрецы были. Мало, но были. Уйдет на высоту. Мы идем, атакуем, а он висит, потом снизится на 1000 метров, сбросит, встанет в строй. Но мы же все видим.

— Морду били?

— Предупредили. Сказали: «Саш, еще так сделаешь, мы тебя смахнем». Он же разрывает взаимосвязь! Мы идем на дистанции 600 метров, а он выше пошел, значит дистанция 1200. Взаимосвязь нарушена. Подействовало.

— Были штрафные штурмовые эскадрильи?

— Нет. К нам присылали провинившихся офицеров, не обязательно летчиков. Они выполняли 10 полетов в качестве воздушных стрелков.

— Что считалось боевым вылетом?

— Только работа по цели противника с подтверждением фотодокументами.

— По техническим причинам теряли самолеты?

— Хорошо работали технари. Если самолет по техническим причинам не вернулся, что-то случилось, это очень серьезно. Такие эпизоды расследовались.

— Режимом двигателем надо было манипулировать?

— Да. Конечно. Это было делать легко.

— Какие-то тактические приемы применялись?

— Да. Один заход делаешь, второй, с земли говорят: "Немного задержитесь, пехота пройдет, тогда мы вас перенацелим на другие объекты. Работаем по этой цели, висим в воздухе, а потом работаем по другим целям по командам пункта наведения.

— А когда затишье на фронте, летали?

— Самая большая напряженность — во время операций. Тогда летают много, но для этого нужно время и соответствующая подготовка. Готовятся экипажи, материальная часть. В затишье между операциями мы все равно летали. Решали оперативно-тактические задачи. Конечно меньшими силами. Нас направляли для поддержки пехоты, или уничтожения колонн на марше.

Вот Покрышкин сделал более 500 вылетов. Провел 84 воздушных боя. Сбил 59 самолетов. У меня тоже 84 боевых вылета. Но если нашу эффективность пересчитать на деньги я ему не уступлю. Будьте уверены. Конечно, у штурмовиков руки по локти в крови. Но это был наш долг, который, я считаю, мы исполнили по первой категории. Сделали все, что могли.

Ну, а Бог «крестами» нас не обидел.